Ольга Редькина,
доктор исторических наук

ТОЛСТОВЦЫ НИЖНЕЙ ВОЛГИ

В 1917–1930-Х ГОДАХ

Одним из ярчайших событий в духовной жизни просвещенной России в начале XX стало появление культурно-просветительного, общественно-политического и экономического движения сторонников религиозно-философского учения Л.Н. Толстого, попытавшихся воплотить в жизнь идеи устройства гармоничного, ненасильственного, свободного духовно общества.

В работах краеведов отмечалась популярность взглядов Л.Н. Толстого в Саратовской губернии, в г. Царицыне и пос. Дубовке в конце XIX – начале XX вв., рассматривалась деятельность известных толстовцев братьев К.Х., Ф.Х. и А.Х. Граубергеров, А.К. Колюгина, Н.И. Акимова, Н. Кокушкина и других^[1]. Толстовское движение на Нижней Волге в советский период до настоящего времени освещено фрагментарно. Упоминание о толстовской общине «Всемирное братство» в г. Царицыне в 1920-х гг. встречается в документальной монографии Поповского М., основанной на воспоминаниях членов толстовского движения в СССР^[2]. В диссертационном исследовании Т.В. Петуховой были выявлены 3 толстовских земледельческих коллектива в Царицынской (Сталинградской) губернии в 1920-х годах. Также автор кратко обрисовала этические и политические взгляды сталинградских толстовцев, дала общий обзор хозяйства коммуны «Добрая воля» на х. Боровков и Сталинградской общины, описала переселение и жизнедеятельность толстовских коммун в Западно-Сибирском крае в 1930-х гг.^[3]. В качестве основного источника Т.В. Петуховой использовались переписка сталинградских толстовцев с В.Г. Чертковым и мемуары толстовцев. Более подробно освещена работа и взаимоотношения с властями толстовской коммуны «Братский труд» в Западной Сибири в 1930-е гг. (составной частью ее была и группа толстовцев – переселенцев из Сталинградского округа), которым посвящены вводные статьи к подборкам документов, подготовленные к публикации А.Г. Даценко^[4]. Наличие царицынской общины «Всемирное братство» и анархический настрой ее членов, со ссылкой на воспоминания Б. Мазурина, констатировались в статье Е.Д. Мелешко^[5]. Описание разорения коммун сталинградских толстовцев в 1929 г. местными органами власти и переселения толстовцев в Западную Сибирь приводились в исследованиях М.Ю. Крапивина и в коллективной монографии М.Ю. Крапивина, А.Я. Лейкина, А.Г. Далгатова^[6]. Информация о работе толстовцев Царицына по спасению голодающего населения в 1921–1922 гг. была представлена в статье О.Ю. Редькиной^[7]. В целом же вопросы возникновения и организация работы в Царицыне Общества Истинной свободы в память Л.Н. Толстого (далее – ОИС), взаимоотношений его с властями в годы гражданской войны, определение региональных особенностей толстовского движения, жизнедеятельность толстовских сельскохозяйственных коммун, взаимоотношения их с местными органами власти в 1920-х гг. остаются мало исследованными страницами в истории края.

Источниками, позволяющими изучить историю толстовского движения в регионе в 1917–1930 гг. являются протоколы заседаний Президиума ВЦИК, письма толстовских сельскохозяйственных коллективов во ВЦИК и прилагающаяся к ним документация по расследованию их жалоб на действия местных органов власти (Ф. 1235) Государственного архива РФ (далее – ГАРФ); документы Переселенческого комитета толстовцев, сохранившиеся в фонде А.И. Клибанова (Ф. 648) Отдела рукописей РГБ (далее ОР РГБ); доклады и материалы Царицынского губернского отдела управления (Ф. Р-122), Царицынского губернского статистического отдела (Ф. Р-233), Царицынского (Сталинградского) губернского земельного управления – далее губзу (Ф. Р-10), Хоперского окружного земельного отдела (Ф. 1720), доклады Царицынской ВЧК о политической и социально-экономической ситуации в Царицыне, хранящиеся в фонде Сталинградского губисполкома (Ф. Р-37) Государственного архива Волгоградской области (далее – ГАВО); доклад Сталинградского городского совета СВБ в фонде Волгоградского (Сталинградского) городского комитета КПСС (Ф. 71) Центра документации новейшей истории Волгоградской области (далее – ЦДНИВО). Часть из вышеназванных документов Волгоградских архивов опубликована автором в сборнике документов и материалов «Государство и религиозные организации Нижней Волги и Дона в ХХ веке»^[8]. Кроме того, информация о работе толстовцев в Царицыне и толстовских коммунах содержится в местной прессе, периодике^[9] и мемуарах толстовцев^[10], воспоминаниях участника экспедиции по изучению религиозной ситуации в Сталинградском округе Нижне-Волжского края летом 1930 г. А.Н. Терского^[11], в справочнике «Список населенных мест Сталинградской губернии: по материалам Всесоюзной переписи населения 17 декабря 1926 года»^[12].

Пробел по истории возникновения ОИС в Царицыне восполняется заметкой, опубликованной в журнале «Голос Толстого и единение» за 1921 г.^[13], в которой рассказывалось о работе царицынских толстовцев с июля 1917 г. по 1921 г. В связи с тем, что данная информация является в своем роде уникальным свидетельством о раннем периоде существования ОИС в Царицыне, считаем возможным привести ее текст практически целиком.

ОИС организуется в Царицыне во многом благодаря активной работе семьи Кусмарцевых. Сергей Кононович Кусмарцев стал инициатором его создания в июле 1917 г.^[14] после возвращения из Саратова, где он отбывал наказание в тюрьме за отказ от военной службы по религиозным убеждениям. Книжный киоск его супруги З.И. Кусмарцевой стал центром собраний небольшой группы единомышленников в 5–10 человек, где проводились чтения-беседы. Постепенно общество разворачивает более широкую издательскую и антивоенную деятельность. Уже летом 1917 г. было напечатано и распространено воззвание толстовцев к воюющим народам в количестве 2 тыс. экземпляров. З.И. Кусмарцева опубликовала воззвание собственного сочинения к женщинам против участия в женских батальонах, тираж которого также составил 2 тыс. экземпляров. Широко издавались и распространялись в народе антимилитаристские стихи, книжки Л.Н. Толстого, солдатская памятка и др. После Октябрьской революции было опубликовано «Воззвание единомышленников Л.Н. Толстого к враждующим людям-братьям» в количестве 5 тыс. экземпляров. В основном литература и воззвания распространялись толстовцами на железнодорожной станции, где проходили воинские эшелоны. Группа установила постоянное дежурство на станции с литературой, но ее все равно не хватало на всех желающих. До 15 марта 1918 г. общество состояло не более чем из 15 человек. Собрания его носили летучий характер, лекции проводились в скверах, на улицах, иногда – по заводам (было прочитано до 10 лекций). Новая струя была внесена в работу общества с вступлением в него Н.А. Париенко, который сумел придать деятельности общества более широкий масштаб^[15].

6 декабря 1918 г. в газете «Борьба» было опубликовано сообщение о том, что в Царицыне с 1917 г. существует Общество Истинной Свободы в память Л.Н. Толстого, которое насчитывает до 50 членов. Общество имело собственную квартиру, где находился и склад толстовской литературы. На общем собрании принято решение вернуть конфискованный властями книжный киоск и образовать библиотеку^[16].

Эти планы осуществились: библиотека была создана, книжная торговля стала регулярной, всю зиму 1918–1919 гг. читались лекции-беседы по праздничным дням (прошло 25 лекций). В марте и апреле 1919 г. группе удалось издать 1 и 2 номера журнала «Путь к свету»^[17], которые вышли при поддержке подотдела внешкольного образования губернского отдела народного образования (далее – губоно). Редакторами журнала стали С.К. Кусмарцев, В.М. Ефремов, И.И. Хромов, В.П. Власов. Первый номер вышел тиражом в 5 тыс. экземпляров и разошелся в течение месяца в одном Царицыне. Также быстро был распространен и тираж второго номера. В издании третьего номера власти отказали по техническим причинам. Публикация журнала «Путь к свету» прервалась. Тем не менее, членами группы отмечался огромный интерес к учению Л.Н. Толстого со стороны простого народа – рабочих и солдат, тогда как интеллигенция им практически не интересовалась. ОИС в марте 1919 г. насчитывало в своих рядах 100 жителей Царицыне и крестьян ближайших к городу сел^[18]. Стали создаваться ячейки и библиотеки толстовской литературы на местах. В апреле 1919 г. поступило известие об открытии отделения ОИС в г. Николаевске Царевского уезда Астраханской губернии^[19].

Быстрый рост ОИС в Царицыне привел к тому, что обществу не стало хватать собственного помещения. Толстовцы вновь обратились за помощью к внешкольному подотделу губоно, который разрешил проведение лекций в здании электро-театра. С апреля 1919 г. в Царицыне начались широкие публичные лекции толстовцев, всего их было проведено 8. Это способствовало росту ОИС: о желании стать его членами заявляли крестьяне, случайно побывавшие на лекциях. В результате активности крестьян на местах были организованы 10 обществ, связанных между собой, деятельность общества начинает приобретать не только просветительский, но и сельскохозяйственный характер. Весной 1919 г. ОИС Царицына арендовало участок в 12 дес. 20 членов решили сообща обрабатывать его, посеяли пшеницу, просо и картофель. Планы организации сельскохозяйственной коммуны были прерваны гражданской войной. Царицын был захвачен частями Добровольческой армии. Против общества начинаются репрессии. Толстовцы отказались участвовать в мобилизации, были арестованы, несколько человек было казнено. Пропаганда идей Л.Н. Толстого в период власти белых в Царицыне замирает. Затишье продолжалось до 1920 г., пока в Царицын, где уже власть находилась в руках красных, не вернулся из Харькова С.К. Кусмарцев. Был переизбран Совет общества, налажена организационная работа, возобновились лекции. Несмотря на принятие декретов СНК РСФСР от 4 января 1919 г. и 14 января 1920 г. об освобождении от воинской повинности по религиозным убеждениям^[20], лица, отказывавшиеся от военной службы, зачастую подвергались репрессиям (арестам, расстрелам)^[21]. Вставала проблема доказать перед народным судом искренность своей веры, не позволявшей брать в руки оружие. ОИС в Царицыне основал Комитет помощи заключенным и их семьям. Для материального обеспечения его работы была открыта сапожная мастерская «Воскресник», где мастера по желанию работали безвозмездно от 6 до 12 часов. Плата за продукцию и услуги мастерской была также добровольной^[22].

В лагере принудительных работ, организованном в Святодуховском монастыре Царицына, летом-осенью 1920 г. отбывали заключение 16 человек, отказавшихся от военной службы по религиозным убеждениям. Объединенный совет религиозных общин и групп (далее – ОСРОГ)^[23] предлагал заслушать их дела в местных народных судах, обещая дать свои экспертные заключения по каждому случаю. Уполномоченным ОСРОГа по Царицыну был С.К. Кусмарцев^[24]. В следственном изоляторе г. Царицына в 1920 г. находились последователи учения Толстого, евангельские христиане, караимы. Уполномоченный ОСРОГ по Саратовской губернии М.М. Щепкин проводил здесь экспертизу, но, не добившись взаимопонимания с заключенными, не оказал им должной поддержки^[25].

В сводке о политической и экономической ситуации в Царицыне губернской ЧК за сентябрь 1921 г. отмечалось, что толстовцами по-прежнему руководит С.К. Кусмарцев, который активно принимал участие в чтении лекций. В ноябре 1921 г. толстовцы все более расширяли свою деятельность в массах^[26], что было не маловажно в условиях надвигавшегося голода. На страницах местной прессы довольно подробно рассказывалось о помощи голодающим Царицына толстовцев. По инициативе ОИС Царицын стал центром, откуда распределялись средства для голодающих всего Поволжья, собиравшиеся толстовцами Московской, Царицынской, Тамбовской, Гомельской, Тверской и Орловской губерний. Благодаря их стараниям в Царицыне и других городах были открыты столовые для голодающих. Только в Царицыне в такой столовой первоначально осенью 1921 г. питалось 25 человек, а затем, зимой 1922 г. это число было увеличено до 100. Толстовцы не только проводили сборы денежных пожертвований и продуктов для голодающих, но и организовали детский дом, в котором проживало 30 детей^[27]. Деятельность толстовцев была поддержана духоборцами Канады, которые прислали на адрес толстовцев для голодающих 1600 долларов и 125 трехпудовых посылок с мукой, рисом, сахаром, сгущенным молоком, чаем, жирами. Реализовав полученную от духоборцев муку на рынке, толстовцы купили вагон ржи, обеспечив свой детский дом хлебом на круглый год^[28].

С конца 1922 г. под давлением ВЧК–ГПУ, работа ОИС в Москве и других городах (в том числе и Царицыне – О.Р.) постепенно пошла на убыль. М.Ю. Крапивин отмечал, что часть толстовцев в это время примыкает к обновленческому движению в православной церкви^[29]. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что судьба членов ОИС Царицына сложилась по-разному: часть из них соединилась с «религиозными революционерами» – илиодоровцами, образовав сельскохозяйственную коммуну, а некоторые перешли в протестантизм. Так, в местной прессе весной 1928 г. вновь встречается упоминание о деятельности Кусмарцева, который уже как баптист принимал участие в антирелигиозном диспуте, защищая свои убеждения, доказывая равенство морали религиозной и коммунистической^[30].

Центр активности толстовцев в середине 1920-х гг. постепенно перемещается в деревню. Важнейшей стороной деятельности толстовцев становится организация своих сельскохозяйственных коммун, артелей, кооперативных товариществ. Большой вклад в изучение земледельческих объединений крестьян-толстовцев в России в 1917–1929 гг. был сделан в кандидатской диссертации Т.В. Петуховой. Ею были исследована эволюция земледельчески-трудовых идеалов в теории и практике толстовского движения до и после Октябрьской революции, численность, география распространения и основные принципы внутреннего устройства толстовских коллективов; хозяйственная, культурно-просветительная и общественно-политическая жизнь толстовских коммун; взаимоотношения толстовских коллективов и советского государства. Т.В. Петухова выявила 89 толстовских коллективов, действовавших в СССР в 1920–30-е гг. Как уже отмечалось выше, она полагала, что три из них существовали на территории Царицынской (Сталинградской) губернии (округа) – «Всемирное братство» в Царицыне, община «Добрая воля» на х. Боровков Сталинградской области (1925–1930 гг.) и «Сталинградская община» (1920–1929 гг.). Представляется, что данный список для региона Нижней Волги не точен и не полон. Кроме того, по нашему мнению, существенным недостатком, является определенная не состыковка между собой Приложения № 1 «Список толстовских земледельческих объединений» и Приложения № 2 «Численность, социальный состав, хозяйственная деятельность толстовских коллективов» в кандидатской диссертации Т.В. Петуховой. Во-первых, не соответствие между собой нумерации коллективов в приложениях, во-вторых – перечисление их наименований без разбивки на отдельные регионы, в-третьих – отсутствие в приложении № 1 графы «время действия коллектива». Все это затрудняет сопоставление информации двух приложений, приводит к тому, что общий список может быть удлинен за счет различных наименований одних и тех же коллективов. В частности, из приложений не ясно, можно ли сведения о социальном составе и хозяйственной деятельности «Сталинградской общины» (№ 2 в приложении № 2), соотнести с общиной «Всемирное братство» в Царицыне (№ 6 в приложении № 1).

В связи с вышесказанным необходимо внести уточнения в вопрос возникновения, численности и территориальной локализации толстовских сельскохозяйственных коммун и товариществ Царицынской (Сталинградской) губернии. Одной из особенностей создания данных коллективов было не только влияние работы ОИС, но и их связь с илиодоровским движением, сектантскими группами региона, глубоким обновленческим расколом на Нижней Волге в первой половине 1920-х гг. Религиозную сельскохозяйственную общину в 1922 г. организовал иеромонах Илиодор, планировавший этот шаг начиная с 1918 г.^[31]. После его отъезда за границу илиодоровцы распались на 2 группы: «Вечный мир» и «Добротолюбие». Последняя стала сельскохозяйственной религиозной коммуной, которая располагалась в районе железнодорожного разъезда Конный Юго-Восточной железной дороги^[32]. Представляется вполне возможным, что «Добротолюбие» слилось с коммуной толстовцев, существовавшей здесь уже в 1920 г. Одним из основателей толстовской коммуны был Василий Матвеевич Ефремов – член редакционной коллегии журнала «Путь к свету». Скорее всего, именно эту коммуну имел в виду Б.В. Мазурин в своих воспоминаниях под названием «Всемирное братство», которая находилась «под Сталинградом»^[33]. В пользу такого предположения говорят следующие моменты. Во-первых, сталинградцы-толстовцы, переселившиеся в 1930-х гг. в Западную Сибирь назвали свою общину «Всемирное братство»^[34] (иногда встречается – «Всемирное братство им. Л.Н. Толстого»). Во-вторых, ее и на новом месте возглавили В.М. Ефремов, Эммануил и Иоанн Добротолюбовы^[35], с первыми двумя летом 1930 г. общался в коммуне «Добротолюбие» А.Н. Терской^[36]. Б.В. Мазурин вспоминал, что сталинградцы скрывали свои настоящие фамилии от властей^[37]. Арестованный в 1932 г. Василий Матвеевич Ефремов проходил в материалах суда как «Василий Добротолюбов»^[38]. Полагаем, что эта же коммуна была зафиксирована Всесоюзной переписью 1926 г. в Городищенском сельсовете Сталинградской волости под еще одним наименованием – «Братолюбие»^[39]. В письме во ВЦИК от 1929 г. с жалобой об отобрании имущества у коллектива местными органами власти обращались его члены И. Добротолюбов и А. Добровольный, называя свой коллектив коммуной им. Л.Н. Толстого Городищенского сельсовета Сталинградского округа^[40]. Кроме того, на наш взгляд, у этого коллектива было и еще два самоназвания – «Сталинградская община» и «Сталинградская коммуна». Под последним коллектив упоминается в мемуарах Егудина Ю., который прожил в нем лето 1928 г и часть зимы 1928–1929 гг. Он отмечал, что весной 1929 г. во главе «Сталинградской коммуны» стоял И. Добротолюбов, бывший священник. Кроме того, он упоминал и о В.М. Ефремове как члене данного коллектива^[41]. В переписке «Сталинградской общины» с Чертковым В.Г., которая введена в научный оборот Т.В. Петуховой, говорится о ее руководителе – бывшем православном священнике. Кроме того, там же отмечалось, что численность «Сталинградской общины» – 30–35 человек, в большинстве своем – крестьяне^[42]. Такое же количество членов коммуны – 35 человек отмечалось в вышеназванной жалобе во ВЦИК от 1929 г. И. Добротолюбова и А. Добровольного. Таким образом, в пользу предположения о том, что за всеми названиями скрывается одна коммуна свидетельствуют одно место расположения, единство временного периода жизнедеятельности всех вышеназванных коллективов – 1920–1929 гг., наличие одних и тех же руководителей. Такое обилие наименований у коллектива, возможно, было результатом отсутствия у коммуны официального устава, отрицанием ими любого формализма.

Помимо «Городищенской» («Сталинградской» и т.д.) толстовской коммуны, возникшей в 1920 г., в июле 1923 г. сельскохозяйственные кооперативные товарищества им. Л.Н. Толстого действовали в с. Верхне-Погромное Ленинского уезда и в ст-це Березовской Усть-Медведицкого округа. Первое из них имело устав, второе – нет. Оба товарищества не представляли никаких сведений о своей деятельности в местные земельные органы. В связи с этим, зав. подотделом кооперации Царицынского губзу П.К. Власов предлагал губернской земельной коллегии эти коллективы ликвидировать^[43]. В списке кооперативов Царицынской губернии на 1 января 1924 г. составленном Царицынским губернским статистическим отделом для Отдела кооперативной статистики ЦСУ СССР в Ленинском уезде кооперативное товарищество им. Л.Н. Толстого уже не числиться, но членами сельскохозяйственной артели им. Льва Толстого в ст-це Березовской Усть-Медведицкого округа продолжали оставаться 29 человек^[44]. В списке кооперативов Усть-Медведицкого округа по сведениям окружного земуправления на 1 апреля 1925 г. этот коллектив продолжал значиться как сельскохозяйственное товарищество^[45], Всесоюзная перепись 1926 г. такой трудовой коллектив не зафиксировала^[46], хотя он существовал и в 1928 г., о чем будет сказано ниже. Отсутствие официальной статистики толстовских коммун явно не означало исчезновения самих толстовцев. Скорее всего, они пополняли ряды тех сельскохозяйственных коллективов своих единомышленников, которые продолжали существовать в крае во второй половине 1920-х гг.

Всесоюзной переписью 1926 г., кроме коммуны «Братолюбие» в п. Городище, зафиксирована община «имени Л.Н. Толстого» в Рассошинском сельсовете Сталинградской волости. Она состояла из 9 хозяйств. Всего членов – 36 человек (20 мужчин и 16 женщин)^[47].

Помимо вышеназванных коллективов, в документах 1929–1930 гг. встречается упоминание о толстовской коммуне «Добрая воля» в х. Боровков Иловлинского района Сталинградского округа. Петухова Т.В. считала, что она существовала в 1925–1929 гг. Полагаем, что, скорее всего, этот коллектив сложился позже 1926 г., так как во Всесоюзной переписи населенный пункт Боровков упоминается только как хутор, без указания на наличие в нем коммуны, тоза или земледельческой общины^[48]. Если бы таковая функционировала в нем даже без регистрации (как «Братолюбие»), то она все равно вошла бы в перепись. С другой стороны, необходимо подчеркнуть, что отсутствие упоминания в данных переписи о коммуне в х. Боровков не исключает проживания в нем на тот момент толстовцев, которые могли позже создать коммуну. Так, в х. Боровков в 1926 г. было 171 хозяйство, из них 14 – не крестьянского типа. Возможно, последние принадлежали толстовцам, которые позже создали коммуну. Вероятен также смешанный состав коллектива с баптистами, так как после переселения в Западно-Сибирский край, одним из осужденных Кожевниковским районным судом в мае 1935 г. членов коммуны «Братский труд» стал Ф.М. Агуреев – руководитель иловлинской группы баптистов^[49].

Суммируя вышесказанное, можно с уверенностью говорить о существовании в первой половине 1920-х гг. на территории Царицынской (Сталинградской) губернии (округа) 5 толстовских сельскохозяйственных коллективов. Один из них прекратил свое существование в середине 1923 г., а четыре действовали во второй половине 1920-х гг.

Источники свидетельствуют об анархическом настрое сталинградских толстовцев. Члены «Городищенской» коммуны были вегетарианцами, отрицали курение, пьянство, деньги и торговлю, так как они разъединяют людей, настаивали на всеобщем равенстве, не смотря на образование, были убежденными сторонниками добровольного труда. Считая себя «трудослужителями» (оставляют для своих потребностей только необходимый прожиточный минимум, отдавая добровольно избыток продуктов обществу), уплату налогов считали для себя необязательной^[50]. Имущество «Городищенской» коммуны было обобществлено, третья часть отчислялась в фонд общенародного хозяйства. Толстовцы неоднократно обращались в кооперативные учреждения с предложением безденежного сотрудничества: кооперация бесплатно принимает у коммуны продукты, снабжая взамен ее обувью, одеждой и необходимыми товарами. Однако данная инициатива не была принята ни кооперативными организациями, ни властями; толстовцам ответили, что временно, пока государство признает собственность, такое предложение не может быть реализовано на практике^[51].

Тем не менее, члены «Городищенской» («Сталинградской») коммуны хотели жить и работать свободно, без устава и председателя, объединившись только на основе внутренней духовной связи. Ход их был следующим: «Нам не приемлема такая регистрация, при которой одни люди смотрят на других как на рабочий скот и хотят их посчитать, чтобы удобнее было стричь. Если бы нас приняли бы как равных братьев и признали бы наше право на свободный труд, то между нами и ими совершилась бы естественная братская регистрация – личное знакомство и сотрудничество в общеполезном деле»^[52]. А.Н. Терской, вспоминая о беседах с братом Эммануилом, братом Юлием и В.М. Ефремовым, отмечал, что толстовцы были настроены против советской власти, раскулачивания и насильственной коллективизации. В жилых землянках коммуны висели «антисоциалистические» плакаты и лозунги, утверждавшие, что быть социалистом и христианином одновременно не возможно^[53]. В мемуарах Б.В. Мазурина в качестве причины разгона властями сельскохозяйственной общины «Вечный мир» называлось то, что ее члены «были виноваты в том, что не стриглись под одну общую гребенку, и каждый из них смел иметь какие-то свои личные особенности, свои взгляды на жизнь»^[50]. Однако взгляды сталинградских толстовцев остались неизменными и после переселениях их в Западно-Сибирский край в 1930–1931 г., о чем подробнее будет сказано ниже.

С другой стороны таким радикализмом не отличалось сельскохозяйственное товарищество имени Л.Н. Толстого в ст-це Березовской. В августе 1928 г. оно включало 11 домохозяев, просило земельные органы о выделении кредитов на мелиорацию и возведение огнестойких построек в размере 6500 руб.. Последние были готовы дать ссуду только на мелиорацию в размере 3 тыс. руб. Работы должны были быть выполнены к 1929 г.^[55]. Таким образом, все же жесткой конфронтации между толстовскими коллективами и местными земельными органами в годы нэпа не было. Отношения строились также как и с обычными сельскохозяйственными кооперативами, когда определяющими качествами были жизнестойкость, платежеспособность коллектива.

Говоря об ярко выраженном анархизме толстовцев Сталинградского округа, на наш взгляд, его можно рассматривать как определенную региональную черту, связанную не только с анархизмом учения Л.Н. Толстого, но и со спецификой религиозной ситуации на Нижней Волге, где традиционно были широко распространены в крестьянской среде различные конфессиональные группы (еноховцы, спасовцы, неплательщики и т.д.), противопоставлявшие себя государству. При этом важно подчеркнуть, что народная религиозность, резко выросла в годы войн, революций, кризисного состояния Русской православной церкви. Все это создавало благоприятную обстановку для распространения в народных массах толстовских идей, позволяло создать в крестьянской среде крепкий костяк движения, который не отрекся от своих убеждений даже в годы гонений. Предположение о связи между старым русским сектантством и толстовством находит подтверждение в архивных материалах. В докладе обследовании сект Ленинского района осенью 1924 г. отмечалось влияние на сектантскую молодежь антирелигиозной и протестантской пропаганды: бедняки-сектанты уходили в комсомол, в протестантские группы, либо, разочаровавшись и в том и в другом, становилась крайними толстовцами-анархистами^[56].

Рассматривая хозяйственную деятельность толстовских коммун, необходимо отметить, что в целом это были коллективы, которые могли называться образцовыми хозяйствами. Довольно стабильным было число членов коммуны «Братолюбие» («Городищенской»), колебания незначительны: в 1920 г. – 30 членов, в 1926 г. – 21 член (10 мужчин и 11 женщин), в конце 1929 – 35 членов, летом 1930 г. – 40^[57]. В 1920-х гг. Сталинградская коммуна имела мельницу, сад, огород, бахчу, занималась скотоводством и хлебопашеством. Не дождавшись разрешения окружного земельного отдела на отвод земли, община самовольно распахала степь и вырастила урожай. После этого земельный отдел отвел этот участок другим пользователям. Хлеб был сжат. Община заплатила всем крестьянам, занятым на его уборке^[58]. В 1926 г. Сталинградскую («Городищенскую») коммуну несколько раз посетили представители Сталинградского губземуправления, признав ее жизнеспособным коллективом, предложили провести землеустройство, что и было осуществлено в 1927 г. Постепенно укреплялось хозяйство: в 1920 г. в коммуне было 2 верблюда, 2 лошади и 3 коровы; позже лошадей украли. Коллектив воздерживался от кредитов, так как членам было «не интересно строить на чужой счет, а хотелось на деле проверить выгоду объединенного труда»^[59]. К концу 10 года работы коммуны, не смотря на переселение, связанное с землеустройством хозяйство окрепло: 6 верблюдов, 6 лошадей, 7 коров, 50 овец и др.; куплены бороны зиг-заг, плуги, рядовая сеялка, жатка, диски и т.п.; перешли к улучшенным способам обработки (ввели майский пар, кулисное снегозадержание, зяблевую вспашку, полосорядовый посев с обработкой междурядий, чистосортные посевы). Посещавшие коммуну члены Сталинградского и Городищенского советов называли коммунаров «настоящими социалистами», обещали премировать за усовершенствованный культиватор, за особый сорт пшеницы и за житняк собранный с дикорастущих кустов^[60].

Коммуна «Добрая воля» в х. Боровков Иловлинского района Сталинградского округа занималась полеводством, огородничеством, садоводством, племенным животноводством, имела урожайность в два раза большую, чем в среднем по округу^[61].

Несомненно, что успех в сельском хозяйстве объяснялся преобладанием в составе коммун крестьянства. С другой стороны, хозяйственной деятельности мешало отсутствие взаимопонимания с финансовыми органами. Так, Сталинградская коммуна неоднократно подвергалась материальным штрафам за неуплату налогов: были изъяты в 1925 г. – 2 коровы, в 1926 г. – скот, хлеб, просо, ячмень^[62]. 2 ноября 1929 г. в коммуну явились 3 человека, объявившие от имени Городищенского сельсовета о реквизиции 2 верблюдов, 2 лошадей, 8 коров и 20 овец. Скот был угнан. Через три недели приехали члены организующегося тоза, которые с разрешения сельсовета, забрали все имущество, скот, телеги, сено, солому, даже кизяки на топливо. Было оставлено в коммуне на 35 человек – 2 хромых кобылы, 2 жеребенка и три коровы с тремя телушками. Но и это обещали забрать, угрожая даже вынуть из домов окна. Никакого обвинения коммунарам не было предъявлено. От людей, забиравших скот, толстовцы слышали, что из центра поступило распоряжение бороться с сектантами^[63]. Члены коммуны, обратившись к П.Г. Смидовичу с просьбой дать им свободно трудиться, никого не обвиняли, не требовали возврата имущества, вновь предлагали разрешить им присоединиться к кооперативному объединению, с которым бы они вели безденежный товарообмен^[64].

4 января 1930 г. П.Г. Смидович направил письмо председателю Городищенского сельсовета, в котором требовал от имени Президиума ВЦИК объяснения причин позорного погрома коммуны толстовцев, возврата имущества и скота (6 верблюдов, 6 коров, 4 лошади, 50 овец) и сообщения на имя М.И. Калинина о выполнении данного распоряжения, в противном случае – угрожал судебным разбирательством^[65]. Аналогичное требование разобраться в случившемся было адресовано П.Г. Смидовичем в Сталинградский окружной комитет партии^[66]. 8 февраля 1930 г. в Сталинградский Президиум окрисполкома и в Саратовский облисполком поступила телеграмма от имени М.И. Калинина о прекращении выселения Городищенской и Боровковской толстовских коммун^[67]. Не получив ответа на свое послание, П.Г. Смидович вынес рассмотрение данного вопроса на заседание Президиума ВЦИК. 8 апреля 1930 г. было принято постановление Президиума ВЦИК, которое предлагало Нижне-Волжскому крайисполкому, совместно с представителем Сталинградского округа, расследовать происшедшее и принять меры по немедленному устранению всех незаконных действий местных органов власти, имевших место в отношении этих коммун, обеспечить коммунам нормальных условий для ведения сельского хозяйства^[68].

14 июля 1930 г. на заседании Президиума ВЦИК был заслушан и принят к сведению доклад прокурора Нижне-Волжского края по данному делу. На прокурора возложена обязанность ликвидировать данный конфликт окончательно^[69]. Однако уже 23 июля 1930 г. в Президиум Нижневолжского крайисполкома поступила телеграмма П.Г. Смидовича с требованием расследовать незаконные действия Иловлинского райисполкома, запрещающего уборку хлеба Боровковской коммуне и тем самым не выполняющего постановление Президиума ВЦИК от 8 апреля 1930 г.^[70].

Толстовские коллективы продолжали фактически существовать летом 1930 г. в Сталинградском округе. А.Н. Терской отмечал, что хозяйство коммуны у разъезда Конный состояло из усадьбы в 2 га с хорошо развитыми огородами, двух жилых домов, землянок, хозяйственных построек, бани, кузницы. В коммуне – 40 человек^[71]. Территориальная близость коммун «Братолюбие», «Добрая воля» и общины «им. Л.Н. Толстого» Рассошинского сельсовета делает вполне вероятным переход членов, объединение коллективов после разгрома их местными властями, что объясняет увеличение численности данного коллектива. В условиях широко развернувшейся коллективизации возвращение имущества трудовых коммун толстовцев вряд ли было возможным. Разрушение сельскохозяйственных коммун в Нижне-Волжском крае на рубеже 1920–30-х гг. привело первоначально к перемещению толстовцев из сельских районов в г. Сталинград. В отчете Сталинградского городского совета СВБ сообщалось, что осенью 1931 г. в Сталинграде действовали толстовцы и близкие к ним свободные христиане^[72]. Однако далее, сталинградские толстовцы, желавшие сохранить свои коллективы, решают покинуть Нижнюю Волгу и переселиться с другими толстовскими коммунами, согласно постановления Президиума ВЦИК от 28 февраля 1930 г., в Кузнецкий (позднее – Сталинский) район Западно-Сибирского края^[73]. И. Добротолюбов наравне с В.Г. Чертковым и Б.В. Мазуриным участвовал в обсуждении вопроса о переселении толстовцев в Переселенческом секторе Наркомзема^[74]. В документах местных органов власти и антирелигиозных обзорах 1932–1939-х гг. Нижневолжского (Сталинградского) края (области) упоминаний о деятельности толстовцев не встречается.

Сталинградские толстовцы одними из первых стали осваивать место поселения в Кузнецком районе Западно-Сибирского края. Уже в апреле 1930 г. была создана община-коммуна «Братский труд», которая объединяла 4 группы – Барабинскую, Уральскую, Бийскую, сталинградскую имени Л.Н. Толстого^[75]. По воспоминаниям Б.В. Мазурина, зимой 1930–1931 гг. вместе с коммуной «Жизнь и труд» проживала группа членов сталинградской общины «Всемирное братство». Летом 1931 г. ее численность доходила до 300 человек^[76]. Ей были отведены земли к востоку от ручья Каменушка. Жили сталинградцы в длинных многоквартирных домах, строительство которых было менее трудоемко. Волжане привезли с собой в Западную Сибирь семена горчицы. Ее выращивание требовало мало затрат труда и давало хорошие урожаи и качественное масло. Производство этой культуры перенимали и другие толстовские коллективы^[77].

На новом месте поселения сталинградцы, заявляя о себе, как сторонниках «безгосударственного коммунизма», по-прежнему отказывались иметь устав и регистрировать его в органах власти, становиться на учет в сельском совете, называть свои фамилии представителям власти, принимать и выполнять какие-либо обязанности и платить налоги. По воспоминаниям Б.В. Мазурина такое поведение сталинградцев одобрялось многими толстовцами, так как казалось более последовательным с точки зрения чистоты идей Л.Н. Толстого о вольной безгосударственной жизни^[78].

«Общее соглашение», объяснявшее позицию трудовой земледельческой общины «Всемирного братства им. Л.Н. Толстого», подписанное 39 членами, было зачитано на заседании Президиума Кузнецкого райисполкома 18 октября 1931 г. В нем содержался отказ от регистрации: «…мы не можем быть членами обособленных государств, наша родина – весь мир, мы бы предали бы всех братьев и наши идеи, государство есть зло. Наш бог – жизнь». Также содержалось заявление о том, что они против «чисток» коллектива по классовому признаку: «… мы не вправе отталкивать от себя людей…», исключение из общины должно быть только добровольным, по решению членов коллектива^[79]. Этот документ был расценен властями как «наглая классовая вылазка»^[80].

«Основы трудового служения сельскохозяйственной общины им. Л.Н Толстого» по-прежнему определяли целью общины – добровольное служение жизни без принуждения и обмана: «Кто хочет служить жизни, тому необходимо: упростить свое существование и сократить свои потребности, чтобы другим давать больше, чем берешь от них; перестать обосабливать личную жизнь от общественной жизни; бесплатно отдавать свои силы на служение жизни разумным трудом. Пусть сила сильных возместит слабость бессильных, знание опытных пополнит недостатки неопытных, мудрость ученых будет светом для неученых. Ибо человек имеет способности не для того, чтобы порабощать меньших братьев, а для того, чтобы служить бессильным и неопытным братьям. Служитель жизни удовлетворяет потребности своего тела, а избытком продуктов своего труда – жизни других людей, своим примером вызывая их любовное объединение трудом и на безденежное товароснабжение… Предел потребности определяется общим советом трудослужителей… Члены общины добиваются объединения с другими кооперативами для безденежного обмена продуктами. Но в этом объединении трудослужители не могут признавать принуждения и подчинения. Объединение должно быть добровольным, равным»^[81].

С другой стороны, выступая против принудительных налогов, сталинградские толстовцы были готовы не только на словах добровольно отдавать продукты своего труда и заработанные средства на общеполезные нужды. Так, в 1933 г. они по собственной инициативе передали 500 руб. Есаульскому сельсовету Сталинского района на ремонт мостов и дорог^[82]. После споров с властями, группа во главе с И. Добротолюбовым пыталась уйти еще дальше в тайгу, но найти удобных для сельского хозяйства земель им не удалось^[83].

Взгляды и деятельность общины «Всемирное братство им. Л.Н. Толстого» негативно воспринимались советской администрацией. В специальных письмах Переселенческого комитета к участникам переселения в Сибирь все сектанты предупреждались о том, что взаимоотношения с местными властями не совсем нормальны. Кузнецкий райисполком постановил отрезать землю только тем, кто уже переселился и зарегистрировался. Сталинградская группа оштрафована за «самовольный захват земли», так как она не хотела регистрировать устав, и ее расценили не как коллектив, а как единоличников^[84]. Руководители группы – И. Добротолюбов, Э. Добротолюбов, В.М. Ефремов (Василий Добротолюбов) были арестованы. Во время ареста они оказывали пассивное сопротивление (ложились на землю), в тюрьме объявили голодовку, не отвечали на вопросы суда. «Братья» Добротолюбовы были осуждены 13 августа 1932 г. народным судом г. Сталинска, как члены общины, не имевшей зарегистрированного устава, по 61 статье – невыполнение государственных заданий сроком по два года каждому^[80]. Постановление Президиума ВЦИК от 3 октября 1932 г. разрешало освободить их в порядке частной амнистии, но запрещало им проживать в пределах Сталинского района. Общину толстовцев-сталинградцев было решено переселить в более отдаленное место^[86]. Об этом решении властей члены общины «Всемирное братство» не подозревали до того момента, пока осенью 1933 г. внезапно всех их, старых и малых, без средств, оторвали от хижин и вывезли в неизвестном для них направлении. Их переселили в Ново-Сергиевский сельсовет Кожевниковского района Западно-Сибирского края^[87] на р. Тека в 100 км от г. Томска, в места, которых еще не коснулась коллективизация. Зиму 1933–1934 гг. толстовцы прожили по избам местных крестьян. Весной сумели построить землянки и домики, возделывали землю ручным способом, так как скота у них уже не было^[88].

Весной 1935 г. на общину «Братский труд» обрушились аресты. По приговору народного суда Кожевниковского района от 19 мая 1935 г. Агуреев Ф.М. (руководитель Иловлинской группы баптистов) и Добротолюбов Иван Харламович (руководитель группы Сталинградских баптистов^[89]) за отказ от государственных обязательств, плана сева, от самообложения были лишены свободы сроком на 2 года^[90].

Конфликтуя с местными властями, толстовцы пытались найти защиту от их произвола в центре. В сентябре 1935 г. прошла встреча делегатов-толстовцев с П.А. Красиковым, на которой они выразили ему свою благодарность «за живое и внимательное отношение к нашему делу»^[91]. В числе делегатов был и Э. Добротолюбов. Однако столкновения с местными администрациями продолжались. 8 сентября 1935 г. по решению Ново-Сергеевского сельсовета у общины «Братский труд» крестьяне забрали около 400 п. хлеба, одежду, обувь, продукты, орудия труда (топоры, пилы и др.), посуду, скот. Объяснение крестьян и властей сводились к тому, что «теперь все равно вашего ничего нет, все государственное». Реквизиция была произведена, не смотря на то, что коммуна сделала попытку сдать собранный урожай хлеба в кооперацию, но он не был принят последней. Председатель сельсовета забрал хлеб на ссыпной пункт^[92]. Всю зиму 1935–1936 гг. толстовцы прожили на картофеле. В это время в коммуне насчитывалось около 88 членов^[93]. В марте 1936 г. Ново-Сергиевский сельсовет провел изъятие лошадей как штраф за неуплату культналога, разрешил крестьянам разобрать общественную столовую коммуны на дрова^[94].

Осенью 1935 г. – зимой 1936 г. община «Братский труд» неоднократно выражала властям свое стремление передавать продукты труда обществу не через государственные органы, а через кооперацию на мирные, общеполезные цели. Делегация толстовцев посетила 21 мая 1936 г. Западно-Сибирский крайисполком; в Кожевниковский райисполком толстовцы передали устав коммуны «Братский труд» и объяснения к нему. Толстовцы пытались доказать властям, что они могут трудиться без планов и заданий, а затем передавать результаты труда в кооперацию. Подчеркивалось, что «Братский труд» проводит в жизнь «безгосударственный коммунизм», т.е. идет дальше социалистического государства. В коммуне реализуется на практике свободный труд, оставляется излишек продуктов по действительной потребности, а остальное передается в кооператив. При такой системе отпадает необходимость выплаты налогов денежных и натуральных, так существует добровольная отдача всего за исключением семян и насущного продукта^[95]. Не встретив понимания у местных властей, 22 июля 1936 г. в ЦК ВКП(б) Сталину, в Президиум ВЦИК М.И. Калинину от сельскохозяйственной коммуны «Братский труд» поступила записка «Вопросы практического проведения безгосударственного коммунизма»^[96], все положения которой совпадали с цитировавшимися выше основами мировоззрения сталинградских толстовцев. Подробно осветив свои взгляды, толстовцы просили «братьев-коммунистов» не требовать сверх отдаваемого особых налоговых сборов, а отпускаемые кооперацией предметы первой необходимости оценивать по действительной стоимости, указывая на большую разницу между ценами на хлеб (6 руб. и выше за центнер) и на промтовары (за валенки – 50-60 руб. пара)^[97].

Осенью 1936 г. коммуна передавала сельскохозяйственные продукты в кооперацию без документального оформления^[98]. Несмотря на это, аресты членов «Братского труда» продолжились. Э. Добротолюбов и 11 членов коммуны, были обвиненных в антисоветской агитации, арестованы и осуждены^[99]. Не было восстановлено и разрушенное в 1935–1936 гг. хозяйство коммуны. «Братский труд» жаловалась в Президиум ВЦИК, что и в декабре 1936 года ей так и не возвращено Ново-Сергиевским сельсоветом 13 коров, племенной бык, 2 телки, 12 ульев и на 3700 рублей домашний вещей^[100].

Последовательное отстаивание толстовцами своих убеждений в условиях нарастания неприятия инакомыслия в советском государстве и проведения коллективизации сельского хозяйства даже в отдаленных уголках Сибири, привело к трагическим для них последствиям: аресты, лагеря, расстрелы практически уничтожили толстовское движение в 1937–1939 гг.

Завершая обзор деятельности толстовцев Нижней Волги, необходимо еще раз подчеркнуть, что она стала одной из важнейших черт культурно-просветительной и общественно-политической жизни Царицына периода революций 1917 г., гражданской войны. В условиях кровопролития, ожесточенной борьбы политических партий и социальных групп, толстовцы единственные последовательно отстаивали идеи христианской любви к ближнему, непротивления злу насилием, пацифизм, оказывали помощь голодающим в 1921–1922 г. В годы нэпа толстовцы края совершили попытку реализовать на практике свои идеалы в создании сельскохозяйственных коммун. Три из них сумели дожить до конца 1920-х годов. Региональной особенностью толстовства Нижней Волги стал последовательный религиозный анархизм, корни которого лежат не только в выполнении заветов Л.Н. Толстого, но и в генетической связи его с народными антигосударственными сектами региона и «религиозными революционерами» – илиодоровцами, обновленцами. Радикализм взглядов толстовцев сталинградских земледельческих коммун, непреклонное отстаивание ими права на собственные взгляды и свободный труд, приводили к столкновениям с органами власти, как на Нижней Волге, так и в Сибири, куда они переселяются в начале 1930-х гг. Коллективизация, борьба большевиков с инакомыслием, репрессии против толстовцев как «антисоветского элемента» привели к уничтожению их сельскохозяйственных коммун в конце 1930-х гг.

ПРИМЕЧАНИЯ:

СКАЧАТЬ СТАТЬЮ В ФОРМАТЕ DOC: здесь