Елена Прищеп, кандидат философских наук

ФЕНОМЕН «БРАТСТВА» КАК ПРОЯВЛЕНИЕ

КООПЕРАТИВНЫХ НАЧАЛ В ДУХОВНЫХ

ИСКАНИЯХ РОССИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX – НАЧАЛА XX ВЕКА

Понимание кооперативных ценностей в России имело свою специфику. Представления о кооперации в качестве возможного будущего человечества получили распространение в России во второй половине XIX века. Идеи отцов кооперации Р. Оуэна и Ш. Фурье потому оказались столь близки и понятны российской интеллигенции середины XIX века, что отвечали на ряд коренных вопросов социального бытия, волновавших многие умы. Интеллигентной молодежи России оказалась близка по духу сама идея подвижничества, имевшая место в замыслах и деятельности Оуэна и Фурье, равно как и других кооператоров.

И.И. Петрункевич, В.И. Вернадский, Д.И. Шаховской

Образ жизни человека-мученика, прошедшего гонения и непризнание, но не поступившегося принципами, прожившего жизнь для людей, а не для себя, являлся традиционным для России, был близок и понятен всем. Раздача имеющихся ценностей, отказ от более выгодных в материальном плане предложений, сама жизнь, отданная за убеждения, в чем-то напоминали жития святых. Бескорыстие Оуэна и Фурье привлекло на их сторону едва ли не больше сторонников, нежели проработанность и научная обоснованность их идей общественного переустройства. Даже сами речи Роберта Оуэна по сути своей являлись проповедями, недаром среди родоначальников кооперации на Западе много людей верующих (Ф. Бюше, У. Кинг). Конкретные шаги по организации помощи бедным через создание кооперативных организаций послужили примером для многих людей на западе, привлекли внимание многих мыслящих людей и в России.

«Русский гуманизм был христианским, он был основан на человеколюбии, милосердии, жалости, даже у тех, кто в сознании отступали от христианства», – отмечал впоследствии Н.А. Бердяев¹. Философ отмечал склонность русского общества к усвоению западных идей и их своеобразной переработке, которая может быть подтверждена легкостью восприятия кооперативных идей именно в их абстрактной части. «Известная неотмирность, эсхатологическая мечта о Граде Божием, о грядущем царстве правды (под разными социалистическими псевдонимами) и затем стремление к спасению человечества — если не от греха, то от страданий – составляют, как известно, неизменные и отличительные черты русской интеллигенции», – писал другой российский философ С.Н. Булгаков, отмечая «антибуржуазность» и «утраченную церковность» русской интеллигенции².

Воспринимая конечную цель организации различного вида кооперативных сообществ (создание общества взаимной солидарности и поддержки) интеллигенция начала XX века зачастую игнорировала необходимость кропотливой работы по организации кооперативов с их повседневной борьбой за грошовую прибыль, которую можно использовать для улучшения положения трудящихся. Кооперативные ценности были восприняты в полной мере в той их части, которая соответствовала традиционным, нерыночным представлениям российского общества.

Современный исследователь В.Б. Шепелева достаточно подробно проанализировала степень соответствия кооперативных ценностей русскому менталитету начала XX века. «Кооперативное движение в России имело глубиннейшую ментальную корневую основу», — к такому выводу пришла автор³.

В.Б. Шепелева выделила особое значение «первоначал человеческого общежития» на Руси и в России. К ним она отнесла родство, сыновство, братство, то есть общинность в ее понимании. Автор полагает, что выявленная Г.П. Федотовым генетическая структура народной религии и этики вполне приложима к кооперации для разъяснения ее. В качестве первого глубиннейшего пласта кооперации В.Б. Шепелева выделяет общину и общинные навыки, в качестве второго — уставную регламентацию, третьим пластом является «солидарность, глубинная внутренняя скрепа самодеятельной хозяйственной организации, приязнь ее членов (а, следовательно, и жизнестойкость) и одновременно высочайший кооперативный идеал реализованной соборности». Традиционное для России обостреннейшее чувство социальной справедливости, идеал равенства, братства, свободы, внутреннего достоинства личности, по мнению автора, способствовали принятию кооперативных идеалов и ценностей с последующим их развитием в направлении самых высоких социальных идеалов.

Интересным явлением русской культуры второй половины XIX – первой четверти XX века является создание так называемых «братств» в среде российской интеллигенции, которые действовали на основе идей «солидарности, соборности, самопознания и самоочищения»⁴. Данный феномен можно охарактеризовать как «редкий опыт социальной жизни русской интеллигенции конца XIX – начала XX века»⁵. Известны как минимум четыре объединения такого типа, связанные общностью личностей, принимавших в них участие: Приютинское братство с участием В.И. Вернадского и Д.И. Шаховского, Братство святой Софии с участием сына Вернадского – Г.В. Вернадского, Кружок памяти Кропоткина, в котором состоял Д.И. Шаховской, Братство Вольных общинников, созданное среди анархистов-эмигрантов. Каждое из них имеет свою предысторию, особенные причины создания и достаточно своеобразные цели, однако в целом данные объединения могут быть рассмотрены как проявление российской интеллигенцией своеобразной кооперативности в своих духовных исканиях. Братство такого рода «соединяет поиски научной истины с поисками социальной справедливости и, кроме того, дает возможность наилучшему проявлению личности», – писалось о Приютинском братстве⁶. Общей доминантой всех указанных «братств» являлась этическая составляющая, реализуемая через поиск оптимального сочетания личного и общественного блага, бескорыстность, стремление к цельности в духовной и социальной жизни.

Первым по времени создания следует считать Приютинское братство. Непосредственным толчком к его появлению явилась деятельность В. Фрея, сторонника народников Михайловского и Кривенко (именно в это время Кривенко создавал коммуну на Кавказе близ Туапсе). Ряд студентов, среди которых были В.И. Вернадский и Д.И. Шаховской, братья Ольденбурги, супруги Гревсы, Н.Е. Старицкая, под влиянием идей Фрея решили создать свое объединение, назвав его «Братством». «Основной целью Братства стало путем личного самоусовершенствования служить своему народу на том поприще, которое каждый из них себе изберет», – так объясняются мотивы создания этой организации современным исследователем И.И. Мочаловым.

Идеи Вильяма Фрея могут быть переданы через два основных принципа: принцип любви к человечеству как планетному явлению и принцип братства. Представляется возможным предположение разговора о некоем родстве общефилософских посылок В. Фрея и Н.Ф. Федорова с его концепцией «общего дела». Несомненным является влияние на членов братства нравственной проповеди Л.Н. Толстого, с которым многие приютинцы были лично знакомы. Восприятие человечества в качестве единого целого, устроенного и действующего на принципах любви, фактически требовало не только признания равенства всех людей, но и их готовности жить по принципам духовного родства, по принципам братства.

По мнению Г.П. Аксенова, «от русской православной церкви студенческое братство почерпнуло соборность – то есть единоверие при сохранении индивидуальностей». Однако представляется, что в данном конкретном случае нашел свое проявление более широкий принцип самоорганизации социальной жизни, нежели только православная соборность. Как писал впоследствии сам В.И. Вернадский: «Братство было попыткой коллективным укладом жизни искания ее смысла». Возможно, определенное влияние на создание братства оказала атмосфера того времени, отличавшаяся интересом к «артельному вопросу».

Отец В.И. Вернадского — И.В. Вернадский — непосредственно занимался изучением жизни и быта бурлаков, особенностей их хозяйственного уклада. Первая жена Ивана Владимировича Вернадского активно пропагандировала создание женских артелей.

Кооперативность, основанная на общности духовно-нравственных позиций, нашла свое реальное воплощение в научной и, особенно, социальной деятельности членов братства, в том числе – помощи голодающим, содействии народному просвещению и образованию. Эта социальная составляющая не позволяет причислить Приютинское братство к числу абстрактно философствующих религиозно-духовных объединений.

Однако и революционная практика братству тоже была чужда. Обратим внимание на материалы доклада о мнениях профессоров для Отчета комиссии о причинах студенческих волнений в 1901 году. «Профессор Вернадский характеризует роковую двойственность, которая проходит через все положение русского студента: с одной стороны – отдельный, самостоятельный слушатель, с другой – член корпорации, группы русской молодежи, корни которой, привычка к которой у него с детства (произведения великих русских писателей, традиции русской интеллигентной семьи, во всей почти полуторастолетней истории русского общественного самосознания)», – отмечалось в материалах⁷. Студенчество было охвачено различными объединениями, которые постоянно оказывали воздействие на каждого, зачастую революционное. Приютинское братство, представляло собой весьма своеобразное явление, так как при сохранении социальной направленности оно не оказалось охваченным идеями грядущей революции и сохранило свое значение для его членов на протяжении долгого периода времени.

Основой для столь долгого и плодотворного сохранения «братства» стало наличие позитивной, направленной на соединение людей без ущемления их индивидуальности, идеи товарищества – кооперативной по сути и по форме.

Характерными являются позиции наиболее активных членов братства. «Мне ближе Кропоткин, чем Дарвин», – утверждал Вернадский. В свою очередь Д.И. Шаховской отмечал: «Теперь требуется братство как свободное и любовное соединение людей, преследующих одни и те же цели и работающих вместе».

Братство представляло собой «гармоничное соединение наших знаний, мыслей, представлений и чувств, определяющих мое отношение к миру (т.е. дающее смысл моей жизни) и дающее практическое руководство к деятельности», – так оценивал Шаховской мировоззренческий смысл братства, его деятельностную направленность. Представляется вполне закономерным обращение Д.И. Шаховского к работе в кооперации, его участие в создании потребительского общества в Москве.

Своеобразным духовным преемником Приютинского братства можно считать комитет памяти П.А. Кропоткина, в который в числе других вступает Д.И. Шаховской. Следует упомянуть, что его дочь – Анна Дмитриевна – была секретарем Кропоткина, а после его смерти стала секретарем Вернадского. После смерти Кропоткина «Кропоткинский центр превратился в подлинно общественный научно-исследовательский и историко-мемориальный центр»⁸, в работе которого принимали участие общественные деятели с достаточно различными политическими убеждениями. Основой для их объединения стало «непротиворечие основным принципам и идеям П.А. Кропоткина», «высочайшая культурность», а также «опыт просветительской и кооперативной работы»⁹. Одним из активных участников данного комитета становится крупный кооперативный деятель, председатель правления Московского народного банка В.А. Перелешин. Дела Кропоткинского комитета живо обсуждались в семье Вернадских. С чем же может быть связано стремление круга Шаховского (академик В.И. Вернадский, И.М. Гревс и другие) возродить свое прежнее Приютинское Братство, стремившееся превратиться в такую общественную силу, которая могла бы распространять свое влияние в общенациональном масштабе? С одной стороны, со спецификой исторической ситуации 20-х годов, когда «интеллигенция была устранена с арены политической деятельности» и «ее лучшие умы…попытались сфокусировать свою деятельность и роль (как коллективной личности) в творчестве новых общественных форм, наполненных новым содержанием»¹⁰. С другой стороны, представляется возможным, что путь духовных исканий предопределяет ситуацию поиска сочувствующих единомышленников, то есть предопределяет кооперацию в уже апробированных самовозрождающихся формах братства.

Это обстоятельство может быть подтверждено примером Братства святой Софии. Братство святой Софии, учрежденное в 1918 году в России и восстановленное С.Н. Булгаковым в 1923 году в эмиграции, представляло собой интересную попытку духовно-религиозного объединения «православных церковных людей, преимущественно деятелей просвещения и науки (интеллигентов), в их стремлении к глубине и полноте их церковной жизни и в их усилиях к благодатному постижению, раскрытию и воплощению в действительность великих вселенских начал и обетований Церкви Христовой»¹¹.

По воспоминаниям В.В. Зеньковского, в состав братства входили С.Н. Булгаков, Г.В. Вернадский, С.Л. Франк, Н.О. Лосский, Г.В. Флоровский, П.Б. Струве. Братство святой Софии серьезно отличается от двух ранее указанных объединений, но можно увидеть определенную общность между этими организациями. Во-первых, следует обратить внимание на саму форму организаций – это товарищества, исповедующие «братскую связь»¹² между членами общества, то есть по аналогии с родственниками, объединяющимися в особо важные для семьи моменты, невзирая на личностные различия и трения, так и создаваемые общества не были направлены на искоренение индивидуальных особенностей, а лишь на уяснение позиций каждого члена общества и развитие способности к диалогу, большей терпимости и толерантности. Такая кооперативная форма организации предполагает большую свободу в выражении своего мнения, демократичность структуры общества, равенство членов общества, достижение согласия.

Цели всех указанных обществ подчеркнуто аполитичны, из средств деятельности исключены давление и насилие. Гуманность в высочайшем смысле этого слова, просветительство и «культурничество» – таковы основные характеристики российских «братств», которые являлись попыткой российской интеллигенции не только словом, но и делом вернуть человечеству утраченную потенциальную всеобщность, жить по законам правды и истины, понимаемой не классово или национально, но всечеловечно. «Братство», имея несомненное сходство с религиозными общинами или народническими коммунами, представляло собой более высокую ступень в развитии кооперативных начал человеческой деятельности, так как находилось ближе к кооперативным идеалам и ценностям, проявляя подлинную кооперативность, подлинную солидарность и сотрудничество в своей деятельности.

Помимо такой формы кооперативности, как «братства», опиравшиеся на этические, нравственные начала, возможно выделение других форм, кооперативных по своей сути объединений в сфере культуры. Яркими примерами могут быть коммуна «передвижников» и «Могучая кучка». Образцом духовной кооперативности может служить семья Рерихов.

Причиной поиска российской интеллигенцией второй половины XIX – начала XX века новых жизненных ориентиров следует считать определенный ценностный кризис, обусловленный столкновением двух систем ценностей. Первая из них представляет совокупность традиционных для российского общества ценностей, связанных с историческим прошлым, сложившимся менталитетом и русской культурой. Вторая объединяет ценности западного либерального общества. В этих условиях выбор таких кооперативных ценностей как взаимная помощь, демократия, равенство, справедливость и солидарность был попыткой объединения этих двух систем на основе синтеза из них.

СКАЧАТЬ СТАТЬЮ В PDF ФОРМАТЕ: здесь